Борис Львович Вайсман. Легендарный ладожский рыбнадзор.

Само слово "рыбнадзор" я узнал очень рано. Может быть лет в 7-8.

Я очень хорошо знал со слов взрослых его значение и понимал, в чём заключается его роль.

В надзирании не за рыбой, конечно, а за рыбаками. Чтобы не нарушали. Я очень быстро был просвещен, например, что нельзя перегораживать сеткой устье реки, что на одну лодку полагается только 40 метров (могу за давностью лет быть неточным) сетей, что нельзя ловить с мостов (правило, постоянно нарушавшееся), бить рыбу острогой (неоднократно проделывал сам) и т.п.

Но ни на озере Айранне, ни в речке Вакко, где я браконьерил лет с пяти, наверное, ни потом на Хюмпельском - Волковском озере, я ни разу не видел живого, во плоти, рыбнадзора. Он существовал, я уверен, как и "объездчик" на лошади, который должен был гонять нас, мальцов, за игру на "вешалах" и за воровство гороха, а одно время и взлелеянной Хрущёвым кукурузы с совхозных полей, но который тоже ни разу не предстал перед нашими очами "весомо, грубо, зримо".

Познакомился я с живым рыбнадзором, то есть инспектором рыбоохраны, как его называли в совдепии только когда стал работать на Карельском ТВ. Причём, можно сказать, совершенно случайно. Хотя, смутно вспоминаю, что мог слышать эту фамилию от отчима. Родной брат Бориса Миша Вайсман жил недалеко от нашего дома на ул. Маяковского 24. Кажется у него был свой дом.

Коллаж, который соорудил для блога воспоминаний.

Но, поскольку моё детство прошло не на Ладоге, как у многих сверстиков, отцы которых имели моторные лодки на приколе в центре города, а на Хюмпелянярви, то ни Бориса, ни его коллег лет до 25 не видел. Тому, кстати могло быть простое объяснение. Их судно, озерный рыболовный бот, если я не ошибаюсь, не могло бы никаким боком пройти из Ладоги в Хюмпельское озеро.

Из-за камней, насыпанных под железнодорожным мостом, который вначале был "горбатым", всё моё детство и отрочество, а потом стал плоским.

Горбы срезали, скорее всего на металлолом.

Мост был практически один к одному таким, как вы видите на снимке, взятом из сети.

На катере типа Амур, который вы увидите на моих фото ниже, Боря звал его "Лямур" (Любовь, как известно, по-французски), можно было, наверное, подойти к самому мосту, но дальше катер надо было тащить руками, на веревке или как-то так вверх против сильного течения в озеро.

Если с нашей лодкой я проделывал такой фокус довольно легко, может быть даже и в одну харю, то с тяжелым катером это вряд ли удалось бы. На моторе точно было бы не проехать из-за риска сломать о камни винт.

Теперь о том, как мы познакомились с ним.

Через Валеру Мокиенко.

Он работал отсеком (ответственным секретарем) в газете "Красное знамя", чего я не знал.

Но однажды я оказался с ним в одном купе поезда, когда ехал к маме в очередной раз.

На снимке Валера с женой Ларисой и маленькой дочкой в середине 1980х. Кроп из большого снимка с тремя нашими семьями (третьей была семья покойного Славы Пичугина)

В 1980х мне случалось ездить в Сортавала раза три-четыре за год.

И мама пару раз приезжала, хотя осенью она месяца два - три уезжала к Варе, моей сестре и её дочери в "Деж" (Так сократили название города Георгиу Деж - был такой румынский коммунист).

Потом городу вернули историческое название Лиски и правильно сделали.

Мы сразу нашли общий язык, проболтали всю дорогу, оказалось, что закончили одну и ту же школу. Причём Валера с медалью. По приезде договорились встретиться, что и сделали, может быть и в тот же 1982 год или раньше-позже на годик. Потом мы даже семьями дружили и Валера приезжал ко мне в Петрозаводск.

А у Валеры Борис Вайсман был довольно частым внештатным автором. Вот написал это и вспомнил. Конечно, я заочно знал Бориса из-за его подписи под короткими статьями о пойманых и наказанных браконьерах, их Боря звал мародёрами! Вот только сейчас вылезло из подсознания. Мама ведь выписывала "сплетницу" и клала стопочкой все номера к моему приезду. А я пробегал их.

Кстати, однажды там пропесочили моего отчима дядю Сашу Васильева за то, что он стрелял уток на озере Айранне, что являлось чертой города. Написали, что если можно понять того, кто браконьерствует из-за бедности, то как понять врача санэпидстанции, когда он убивает, читай, ради забавы, бедных уточек. Кстати тушёная утка, или заяц, что Васильев приносил, добывая их с помощью отцовского ружья, очень хороши были. Но не будем отвлекаться. Это охотничья епархия, а мы о рыбьей ведем речь.

Короче, он свёл нас с Борисом. Боря явно был не прочь, наверное, пересечь местный уровень пиара с моей помощью, или просто был радушным человеком, и сразу же пригласил меня "в рейс", когда я в очередной июнь-июль-август приехал к маме и отчиму на пару недель в отпуск.

Первого рейса я совсем не помню, наверняка ходили на Валаам, без этого ни один рейс не обходился. Рассказ об этом ниже. Но хорошо помню, что брал с собой в рюкзаке бутылку водки, которую привёз назад. Во время рейсов, несмотря на то, что ночевали и стояли на приколе, экипаж не пил. Кажется один раз, был чей-то день рождения, Боря выставил бутылку водки на пятерых или шестерых. Но это было в тот раз, когда я уже не возил свою бутылку. Иначе я бы её выставил, конечно.

==============

А теперь можно подойти к фоторассказу, условно помеченному летом 1985 года. Сразу скажу, что в точной дате съёмок я не уверен. Негативы находились в конверте, помеченном так, но я мог при переезде в Канаду объединить несколько разрезанных по 6 или семь кадров негативов в одной упаковке. Для экономии места. Мы же поехали в мае 1998 с двумя небольшими чемоданами только.

------------------------------------------------

Апдейт от 20 июля 2025. Я нашёл даже точную дату этих снимков. Июнь 1997. Значит это предпоследний наш рейс с Борисом. Всего их, думаю, было штук пять, если начинать с 1984 года. Я снимал каждый раз, но очень многие негативы пропали бесследно. Последний поход был коротким, когда я приезжал снимать с его помощью сюжет для "Телестружки" вместе с режиссером Галей Парфенчиковой - матерью нынешнего губернатора Олега Парфенчикова. Цветной слайд будет приведен ниже.

-------------------------------------------------

Начну я, пожалуй, с фотографии, сделанной на безымянном острове в Ладоге. На ней я с неким Сашей, тёзкой. Он - москвич. Насколько я запомнил, учитель фискультуры в школе и, вроде, они с Борей учились в одном классе, когда Саша жил в городе. Поэтому практически каждое лето он проводил в Сортавала и я с ним ходил, кажется, два раза в рейсы.

Ну и до кучи я попросил сделать его фото меня в роли Робинзона на той же косе из гальки. Галька в данном случае не женское имя, а такие обточенные водой камешки.

Почему мы оказались на этом острове? Деталей, конечно, мне не вспомнить, но тем и хороши фото, что дают ясное представление о том, чем может заниматься рыбнадзор. Составлять протокол о браконьерстве, вестимо.

После чего браконьер подписывает. Не помню, отобрали ли у него сети, но должны были. И штраф присудят, конечно. А как же!

Случайный кадр усопшей чайки там же.

Саша принимал активное участие вместе с другими членами команды в отлове браконьеров на катере "Амур" со стационарным мотором, либо на лодке "Прогресс" с подвесным двигателем. По-моему в рейс брались две лодки. Амур прицепляли за судном, название которого я забыл, это был, как я говорил рыболовный бот типа такого....

... а меньшего размера лодку могли поднимать на борт.

Саша, Боря и, в центра, мужик, которого я не помню вообще, на Амуре.

Вот эти две лодки и ещё два члена экипажа.

========

На судне инспекции рыбоохраны были все удобства, гальюн, душ, плиты для готовки пищи, мангал для копчения рыбы на палубе и т.д. При подходе к городу после рейса экипаж обычно принимал душ, но не помню, делал ли это я. Не думаю, потому что дома на ул. Маяковского был и душ и ванна. Хотя и топившаяся дровами через титан.

Народ на судне пребывал в то время, когда я попадал в рейсы, совершенно разный. На фото ниже, насколько я помню, отражён с его женой какой-то преподаватель "сортавальского филиала петрозаводского университета", о котором я услышал только от него тогда, и что с этим филиалом стало потом, не ведаю.

Ну и я примостился рядом с чужой женой, чо.

На корабле я слышал рассказ о каком-то прокуроре на пенсии, который выходил утром в магазин "купить сметанки" и не возвращался неделю домой, уйдя в рейс с Вайсманом.

=================

Когда подходили к Валааму, а может уходили с архипелага, я сделал пару портретов себя и Бориса. То есть, конечно, меня снимал он, но на мой аппарат Зенит, снабжённый зум-объективом от ГДРовской практики.

Снимал он, естественно, другим моим фотоаппаратом, среднеплёночным (6х6 см) Киевом, который я брал напрокат в студии Н. Корпусенко при Союзе журналистов Карелии.

Вот этот аппарат на моём пузе, когда я позирую за штурвалом. Карточка сделана, само собой, Зенитом.

Да, портреты Бориса...

Обычно на Валааме Борис делал свои дела. У него был знакомый директор Музея Высоцкий (Весь архипелаг, исключая дом инвалидов, считался музеем), была знакомая-экскурсовод и т.п. Я особо не вникал в эти связи, а, условившись, когда приходить обратно, отправлялся бродить по острову. Доходил до Белого скита, пребывавшего несколько лет на "реставрации".

До прочих скитов - Никольского, Красного и Жёлтого не добирался, но они и до этого были исхожены вдоль и поперек.

Забирался по лесам на самую верхотуру и запечатлел себя с автоспуска. Эти снимки сделаны раньше июньских 1987 года. Но даты нет. Видно, что разгар лета и что у меня была всего одна камера.

С высоты Белого скита открывается прекрасный вид на собор, тоже на реставрации.

Я думаю, что эти фото сделаны году в 1986, а в 1983 в июне мы были на Валааме, когда Карельское ТВ делало "День г. Сортавала на ТВ и радио". Разница в снимках небольшая... .

Фотография 3 июня 1983 (День сортавальского района)

Возвращаемся на несколько карточек в Белый скит.

И вернемся на судно Б. Вайсмана, где подурачимся уже на обратном пути в Сортавала. Кстати, Боря рассказывал, что с выдачей табельного оружия ему долго тянули. Намекал, что причиной задержки была пятая статья в его паспорте.

Мне тоже дали "порулить".

Когда подходили к городу, то встретили судно сортавальского рыбозавода. В обязанности рыбоинспектора входил надзор и над промышленным рыболовством. Я, конечно, не помню, что он там точно проверял, но хорошо запомнил и отразил документально двух угрей, попавших в их сети.

Эту рыбу предполагалось отпускать обратно в озеро, но двух рыбозмей мы забрали. Чтобы сделать фотографии в первую очередь. Сначала с ними позировал "бугор".

Потом ваш покорный слуга.

Я даже сделал несколько цветных слайдов на свемовскую плёнку, которая давала ужасную цветопередачу. Я думал, что потерял их совсем, но сегодня, 20 июля 2025 года, обнаружил в совершенно другой папке. Немного подрихтовал в Фотошопе, но выше головы не прыгнешь. Если оригинал плох, то идеальной картинки никакой фоторедактор не вытащит.

Конечно, для собственного пропитания ставили свои сети. В них попадались валаамские сиги, судаки, лещи и прочая рыба. Но не исключено, что тех судаков что мы чистим для готовки, были отгружены от рыбозаводского улова.

На ряпушку ставились отдельные сети, вроде из лески. Её жарили на мангале, стоявшем на палубе. И, помнится, даже было пиво. С ним свежекопчёная рыба была божественной.

Кстати, угрей попробовали жарить на сковородке, и это была плохая затея. Мяса угря было жёстким и невкусным. Как резина. А я вспоминаю, с каким наслаждением я ел угря холодного копчения, которого покупал мой дядя - полуфранцуз в Елисеевском в Москве. Пальчики оближешь. Но холодного копчения мы устроить не могли. Это долгая процедура.

========

Что ещё было хорошо во время таких походов? Я попадал в такие места на Валааме, куда не ступала нога обычного туриста.

Сейчас, наверное, тропки туда проложены, а может и дороги сделаны, если говорить об отдаленных местах типа пещеры Свирского, каких-то часовен, но в 1980е годы картина была плачевной и непролазной.

==============

После двухмесячного похода боцманом на Полярном Одиссее, закончившегося в начале августа 1986 года, я съездил на несколько дней в Сортавала и сходил в очередной рейс с Борисом. От тех времен осталась лишь одна фотография. Я во время работы на Карельском ТВ был только один раз с бородой, после Одиссея. Поэтому время можно установить более менее точно - август. Когда ещё было тепло.

Этот парень слева от меня был в команде Вайсмана всего один раз. Я как-то раз встретил его уже в 1990х в Сортавала и спросил, как поживает Вайсман. Он рассказал, что Боря что-то предпринимает на мебельно-лыжном комбинате, пережил инфаркт, но поправился.

Я совсем не помню этого рейса, за исключением фрагмента, когда меня попросили на швартовке привязать к дереву "конец". Я соорудил какой-то простой "женский" узел, за что кто-то из команды насмешливо процедил: "Сразу видно - боцман вязал". Дело было в том, что до этого вышло в газете "Красное знамя" моё интервью с уже упомянутым Валерой Мокиенко, озаглавленное, как вы видите

Я запомнил, что фото для стать снимал внештатный фотокор, служивший прапорщиком в сортавальском погранотряде - Иван Михеев. Он был вылитой копией певца Александра Розенбаума. Хотя и молодой, но с изрядной лысиной.

Ваня снял несколько очень понравившихся мне портретов и подарил мне отпечатанные карточки. Почему-то не дал фото меня улыбающегося, увенчивавшего статью.

Мне 31 год и 2 месяца и несколько дней. То есть снимок сделан 39 лет назад. Я в кожаной куртке, привезенной женой из Болгарии.

Видно, что коронка вокруг зуба, выбитого в 1970е годы, поставленная на металлический штифт, скорее всего из нержавейки какой-нибудь, сточилась. По-моему я скоро поставлю новую фарфоровую по блату, жена Лео Хаапалайнена, коллеги и инязовца, работавшая дантистом, помогла. Коронка служила довольно долго. Кажется я даже с ней уехал в Канаду в 1998 году.

Курил я всегда немного, максимум, наверное, сигарет пять в день. Исключения составляли пьянки, когда за одну можно было и полпачки засмолить.

Потихоньку подходим к концу моих походов с Б.Л. Вайсманом. Он совпал с началом Перестройки, когда ТВ начальству пришла мысль возродить "Телестружку" и назначить меня её редактором. Я тогда перешёл в редакцию Народного хозяйства из Пропаганды, руководимой мамой небезызвестной Оксаны, Светланой Пушкиной. Перешёл, клюнув на обещания квартиры в новостройке. С квартирой меня кинул председатель Прокуев. Всё, как было заведено в совдепии, чо. Я подробно рассказываю об этом в четвертой части воспоминаний о работе на Карельском ТВ.

В главе, которая называется "Соломинка, сломавшая горб верблюда".

==================

В каком году это было, запамятовал, но думаю, что скорее всего в 1988м. А может быть и осенью 1989. Что мы снимали для Телестружки я не помню, но был синхрон, то есть озвученное интервью с Борей, ходили по реке Тохме до Хелюля, на Валаам в тот раз не пошли, вроде. Это была однодневная вылазка. На палубе "Стерегущего" или как-то так, уже забыл, как судно называлось, мы с Галиной Парфенчиковой, мамой Артура. Она в фуражке Бориса. Я очень любил с ней работать. К сожалению рано ушла из жизни, наверное в 1994-95 гг, когда я уже работал в редакционном отделе БОПа и ездил на судах парохода и летал на самолёте по паспорту моряка по заграницам. Пока меня и там не кинули в очередной раз. Не проблема. Стал независимым переводчиком, коим и пребывал до отъезда в Канаду в мае 1998.

Иногда я снимал сюжеты для той же Телестружки на фото, не выезжая в Ладогу. Один раз, помню, мы ездили c Борисом на его машине, или на машине рыбоохраны в какой-то совхоз, где находились неработающие много лет очистные сооружения. Я сделал чёрно-белые фотографии, соорудил сюжет в "стружку". Потом на летучку специально пришёл какой-то редактор с радио и стал говорить, что зря мы так, что директор совхоза - хороший человек и ни в чём не виноват.

Я к тому времени, всё-таки проработал 8 лет, наверное, заматерел, и на такие инвективы со стороны коллег, даже с ТВ, а не то что этот, с радио, не обращал внимания. Человек он, директор, может быть и правда хороший, но говно в Ладогу лил исправно. Не мои проблемы, почему не запустил очистные. Мои - вскрыть "отдельные недостатки" соцобщества.

Были, конечно, и ещё рейсы, и разговоры. Борис много рассказывал о своей жизни, говорил о том, что мог бы давно уехать в Израиль, но при этом задавал горестный риторический вопрос - а где он там найдёт вторую Ладогу.

Наверное, последний раз перед моей иммиграцией в "страну клёвого листа" я виделся с Борисом и его женой Ольгой летом 1990 года. Мы приетели на кукурузнике в Сортавала с покойным другом Колей Корпусенко и с Джойс Бенсон, зам. мэра города-побратима Дулута. Тоже покойной, но намного позже Коли, хотя и намного его старше она была. Он не дожил до 60, она умерла в 91.

В маленьком хелюльском аэропорту нас встречал Валера Мокиенко на своей машине, а останавливались Коля и Джойс на квартире друга отрочества и одноклассника с 8 по10й класс школы номер один Жени Сидорова, который с детьми был в отъезде и Вера жила одна в трёхкомнатной.

Черной стрелкой на фото Коля пометил себя. Рядом с ним Джойс, потом я и Вера.

Веры, как и Жени нет на свете с середины 2010 гг.

В тот период было много событий, о которых я рассказываю в других местах.

Но на Ладоге я побывал. Мы зашли все вместе - я, Коля и Джойс, в инспекцию рыбоохраны. Боря прокатил нас в в район Кирьявалахти на своей машине.

Джойс в то начало июля 1990 года сфотографировала тогда всех нас на скамейке перед "Домом композиторов", а потом, когда я на месяц поехал к ней в Дулут на месяц, подарила мне отпечатанные карточки. На снимке жена Бориса Ольга, я, он сам и Коля.

Я не помню, кто предложил идею поездки на Ладогу, скорее всего Боря. Он сам по каким-то причинам не мог тогда нас отвезти и попросил это сделать бывшего секретаря горкома комсомола, а к тому времени одного из руководителей города Толю Гусарова, которого я тоже отлично знал.

Толя отвёз нас на своём катере "Прогресс" на остров, и оставил на нём на сутки, если не больше.

Но у нас с собой было. Хотя и мало.

Всё это время мы были предоставлены самим себе. Спали в палатке. Я пытался ловить на спининг рыбу, но ничего не поймал, кроме зацепа блесны. Залез в воду, отцепил. Джойс сфотографировала.

Собирали валежник на костёр

Остров Палосари находился довольно далеко от горова. Коля сделал фотографии карты, нахдившейся в инспекции рыбоохраны потом.

Водка кончилась быстро как-то, может быть в тот же вечер.

Но пищевых запасов хватило бы надолго. Правда долго мы не задержались.

Потом приехал Вайсман с каким-то мужиком, которого я видел первый раз (он сидит спиной). Коля поставил фотик на автоспуск и мы снялись всей группой.

Обратите внимание, что слева на гвозде над чьей-то шубой, скорее всего того же мужика, висит пакет, который я привез из Питера, с выступлений культуристов. International Federation of Body Building, гласят четыре чёрных буквы. Мы ездили туда с Вадимом Маркеловым и Андреем Туорилой, а я встретился с одной однокурсницей. Но это к слову.

Сколько времени мы после этого пробыли на острове, я не помню. Наверное недолго. Предстоял праздник "Миры встречаются" и много дргих интересных событий.

После этого я с Борисом не виделся, хотя приезжал в Сортавала может и не по разу в год.

Перед отъездом в Канаду в 1998 году, я хорошо помню, что это было в начале мая, а прибыли мы в неё 23 мая, улетев прямо из Петрозаводска через Йоенсуу и Хельсинки, думаю 20 числа где заночевали перед полётом в Торонто и потом в Виннипег, я заходил в инспекцию, расположенную рядом с Домом офицеров. Боря был в отъезде, мне надо было наутро ехать в Петрозаводск на автобусе. Я попросил его коллегу передать, что уезжаю. И уехал, вернувшись только в 2004 году.

Увиделись мы с ним только летом 2016 года. До этого нашлись в соцсетях, поговорили даже по Скайпу. Я приехал на такси к нему на дачу в Риеккалансаари. К сожалению, у меня были намечены какие-то другие мероприятия, приезжал друг Саша Изотов из Йоенсуу. Я пробыл совсем немного, может быть с час. Боря предлагал остаться, выпить коньячку. Я бы всей душой, но действительно не мог. Сделал два снимка.

В ту всречу он рассказывал мне о отом, чем и как жил и занимался в 2000е годы. О нём много написал финн по прозвищу Нерпа Юхо Таскинен. У него есть свой сайт

Juha "Norppa" Taskinen

Книга издана на русском, сразу же стала библиографической редкостью.

Она отсканирована с очень плохим разрешением, поэтому в свой архив я сгрузил лишь несколько страниц с фотографиями Бори. Текст, увы, читался совсем плохо.